Мы все еще в строю
Военные стихи современных поэтов
В поэтических строках, посвященных освободительным действиям в рамках СВО, — вся правда, сила и боль происходящего. Среди авторов поэтических строк коренные жители Донецкой Народной Республики и те, кто живет за тысячи километров, профессионалы, члены Союза писателей России, и поэты по зову сердца. Мужчины и женщины, воины и миротворцы. Такие разные судьбы, объединенные одной темой. Посмотрите, как по-разному и как проникновенно они говорят о нынешних событиях.
Участник СВО, гвардии лейтенант, член Союза писателей России
Инна Кучерова, 18 февраля 2024 года, Донецк
"Последнее письмо"
Траншеями всюду изрытая,
Но тихой молитвой покрытая,
Разбитая и изможденная,
Авдеевка освобожденная.
Холодная, скорбная, дымная,
До боли родная, любимая,
И кровью, и пеплом крещенная,
Авдеевка освобожденная.
Дорога была не напрасною,
Однажды ты станешь прекрасною,
Наполнишься новою силою
И будешь навеки с Россиею.
Авдеевка освобожденная!
Но тихой молитвой покрытая,
Разбитая и изможденная,
Авдеевка освобожденная.
Холодная, скорбная, дымная,
До боли родная, любимая,
И кровью, и пеплом крещенная,
Авдеевка освобожденная.
Дорога была не напрасною,
Однажды ты станешь прекрасною,
Наполнишься новою силою
И будешь навеки с Россиею.
Авдеевка освобожденная!
Как хочется ромашек в феврале,
Небесной синевы и птичьих песен,
И горсточку клубники на столе,
Чтоб день всенепременно стал чудесен.
Как хочется хороших новостей,
В старинный чемодан отправить пледы,
Без повода позвать к себе гостей,
И радостно готовить им обеды.
Я часто ожидаю что-то сверх,
Быть может, и совсем не нужно это,
Но хочется, чтоб выпал белый снег
Внезапно, в самый жаркий месяц лета...
Небесной синевы и птичьих песен,
И горсточку клубники на столе,
Чтоб день всенепременно стал чудесен.
Как хочется хороших новостей,
В старинный чемодан отправить пледы,
Без повода позвать к себе гостей,
И радостно готовить им обеды.
Я часто ожидаю что-то сверх,
Быть может, и совсем не нужно это,
Но хочется, чтоб выпал белый снег
Внезапно, в самый жаркий месяц лета...
Пусть мне судьбой не суждено
Иметь сверхсилу,
Но в жизни счастье мне дано –
Служить России!
Лицо обветрено, как степь,
В окопной пыли,
Но не сломаюсь я – терпеть
Меня учили.
И память есть.
Она жива
И слава Богу.
Она – горящие дрова,
Она – дорога…
Она – основа бытия,
Частица веры.
Она у каждого своя,
Как цель и мера.
И без нее нельзя познать
Бесценность жизни.
Она – величие и стать
Моей Отчизны,
Которой преданно служу
Не денег ради,
Придется – голову сложу,
Как воин-прадед.
Иметь сверхсилу,
Но в жизни счастье мне дано –
Служить России!
Лицо обветрено, как степь,
В окопной пыли,
Но не сломаюсь я – терпеть
Меня учили.
И память есть.
Она жива
И слава Богу.
Она – горящие дрова,
Она – дорога…
Она – основа бытия,
Частица веры.
Она у каждого своя,
Как цель и мера.
И без нее нельзя познать
Бесценность жизни.
Она – величие и стать
Моей Отчизны,
Которой преданно служу
Не денег ради,
Придется – голову сложу,
Как воин-прадед.
Меня в полку везунчиком прозвали.
Из боя вышел. Сам не знаю как.
Земля дрожала! Землю мины рвали,
Которые на нас обрушил враг.
Из всех стволов по нам прицельно били,
Пытаясь подавить, сковать огнем.
Наемники к нам с фланга заходили,
Болтая на коверканном своем.
И мы дрались, упрямые, как черти,
Цедя сквозь зубы крепкий русский мат!
Боялись только плена, но не смерти,
Поэтому не пятились назад.
А шли вперед, чтоб выполнить задачу,
Но всякое бывает на войне...
В тот летний день военная удача
Была, увы, на вражьей стороне.
Последнее, что помню – это вспышку
И небо, придавившее меня,
Вкус крови, чей-то крик и друга Мишку,
Лежащего у хаты на камнях.
Очнулся я среди врачей в подвале.
Достали два осколка из груди.
...Меня в полку везунчиком прозвали –
Из боя вышел... только я. Один.
Из боя вышел. Сам не знаю как.
Земля дрожала! Землю мины рвали,
Которые на нас обрушил враг.
Из всех стволов по нам прицельно били,
Пытаясь подавить, сковать огнем.
Наемники к нам с фланга заходили,
Болтая на коверканном своем.
И мы дрались, упрямые, как черти,
Цедя сквозь зубы крепкий русский мат!
Боялись только плена, но не смерти,
Поэтому не пятились назад.
А шли вперед, чтоб выполнить задачу,
Но всякое бывает на войне...
В тот летний день военная удача
Была, увы, на вражьей стороне.
Последнее, что помню – это вспышку
И небо, придавившее меня,
Вкус крови, чей-то крик и друга Мишку,
Лежащего у хаты на камнях.
Очнулся я среди врачей в подвале.
Достали два осколка из груди.
...Меня в полку везунчиком прозвали –
Из боя вышел... только я. Один.
Возможно ль, братцы, позабыть о том,
Как жили месяцами в лесополках?
Как в пыль крошили минами бетон,
Нацистов выбивая из поселка?
Как ротой первый раз вступили в бой,
Как водку пили молча после боя?
Как пленным мы давали хлеб с водой?
Для нас же плен был худшею бедою.
Как, двигаясь в колонне «на броне»,
В засаду на распутье угодили?
Как раненые братья по весне
На Родине погибших хоронили?
Как многие из нас на дне траншей,
От мин спасаясь, Бога вспоминали?
Как в сумраке холодных блиндажей
Иначе жизнь и смерть воспринимали? .
..Возможно, братцы, лишь спустя года
Оправимся душой и все рассудим,
Но прежними не будем никогда
И никогда войны не позабудем.
Как жили месяцами в лесополках?
Как в пыль крошили минами бетон,
Нацистов выбивая из поселка?
Как ротой первый раз вступили в бой,
Как водку пили молча после боя?
Как пленным мы давали хлеб с водой?
Для нас же плен был худшею бедою.
Как, двигаясь в колонне «на броне»,
В засаду на распутье угодили?
Как раненые братья по весне
На Родине погибших хоронили?
Как многие из нас на дне траншей,
От мин спасаясь, Бога вспоминали?
Как в сумраке холодных блиндажей
Иначе жизнь и смерть воспринимали? .
..Возможно, братцы, лишь спустя года
Оправимся душой и все рассудим,
Но прежними не будем никогда
И никогда войны не позабудем.
Последнее письмо не на бумаге...
Написано бойцом на кирпиче...
В нем нету слова о его отваге,
И данных нет об укропалаче...
Стоит стена, разбитая войною,
И рядом вечным сном уснул солдат.
Погиб в бою за мир, за нас с тобою,
В руках сжимая крепко автомат...
Себя не пожалел. Нет слов упрека.
Он только попросил у нас с тобой,
И эта просьба бьет сильнее тока:
Солдат писал о мамочке родной.
Мальчишка, понимая, что нет шансов,
Просил заботы о своих родных,
Так только ангелы с душою без нюансов
В свой смертный час радеют о живых!
Написано бойцом на кирпиче...
В нем нету слова о его отваге,
И данных нет об укропалаче...
Стоит стена, разбитая войною,
И рядом вечным сном уснул солдат.
Погиб в бою за мир, за нас с тобою,
В руках сжимая крепко автомат...
Себя не пожалел. Нет слов упрека.
Он только попросил у нас с тобой,
И эта просьба бьет сильнее тока:
Солдат писал о мамочке родной.
Мальчишка, понимая, что нет шансов,
Просил заботы о своих родных,
Так только ангелы с душою без нюансов
В свой смертный час радеют о живых!
Послушайте, мы все еще в строю.
Не хороните нас! Нет, мы не пали.
Та жизнь, что ощутили мы в бою,
Сильнее той, которую мы знали.
Еще стучат тяжелые сердца,
И жилы напрягаются на шеях.
Мы вновь готовы драться до конца
В холодных окровавленных траншеях.
Оставьте жалость. Горе – не беда.
В нас волю к жизни время не задушит.
Мы живы! Мы сильны как никогда.
Отняты руки, ноги, но не души!
Не хороните нас! Нет, мы не пали.
Та жизнь, что ощутили мы в бою,
Сильнее той, которую мы знали.
Еще стучат тяжелые сердца,
И жилы напрягаются на шеях.
Мы вновь готовы драться до конца
В холодных окровавленных траншеях.
Оставьте жалость. Горе – не беда.
В нас волю к жизни время не задушит.
Мы живы! Мы сильны как никогда.
Отняты руки, ноги, но не души!
Инна Кучерова
"Память"
Сергей Лобанов
"Везунчик"
Сергей Лобанов
"Война"
Сергей Лобанов
"Мы живы!"
Марина Лесняк, Москва
Посвящено Рудакову Роману Александровичу
Как тебе сказать, сынок, не знаю.
Ты теперь за старшего в семье.
Боль свою слезами заливаю
И от этого больней вдвойне.
Забрала война отца и мужа,
Сына, брата, друга забрала…
На душе теперь то жар, то стужа.
Вот такие, сын, у нас дела.
И теперь остался ты без папы.
Рухнул мир привычный в тот же миг.
Плачут от потери только бабы.
Только ты не плачь, ведь ты мужик.
Стал ты старше сразу, в одночасье,
Повзрослел до срока, мой сынок…
Коль война нам принесла несчастье,
Помоги нам сдюжить это, Бог!
Ты теперь за старшего в семье.
Боль свою слезами заливаю
И от этого больней вдвойне.
Забрала война отца и мужа,
Сына, брата, друга забрала…
На душе теперь то жар, то стужа.
Вот такие, сын, у нас дела.
И теперь остался ты без папы.
Рухнул мир привычный в тот же миг.
Плачут от потери только бабы.
Только ты не плачь, ведь ты мужик.
Стал ты старше сразу, в одночасье,
Повзрослел до срока, мой сынок…
Коль война нам принесла несчастье,
Помоги нам сдюжить это, Бог!
Марина Лесняк
У каждого стиха своя история. Марина получила СМС: «У Димы остался сын, ему 11 лет, сегодня ему мать скажет про отца, и еще один мальчишка сразу станет взрослым». Это стихотворение для таких мальчиков, которые рано станут взрослыми.
"Правда"
Нет больше мнений двух.
Есть только ложь и остальное.
И разрывает криком слух
Воображение уже больное.
Мир раскололо пополам,
Пришедшее нежданное несчастье.
И каждой половине по делам,
Еще не раз разбитой быть на части.
На мелкие кусочки во Вселенной,
На атомы и ядра по частям,
И души, и сердца через колено,
И судьбы. Этих тоже пополам.
Разгонит ложью в пыль, что правдой было,
Размоется в коллекторы дождем.
Сгорит, что зацепилось и не смыло.
Ослепнет все и ночь не станет днем.
Не суждено двоим друг друга встретить.
Там, где давно уже совсем один,
Врагов не будет и друзей на этом свете.
А у рабов не будет господин,
И каждый в одиночестве шатаясь,
Пытаясь правду обмануть хотя бы раз,
Пред пустотой пустой душою каясь,
Поймет, что уже поздно, не сейчас.
Есть только ложь и остальное.
И разрывает криком слух
Воображение уже больное.
Мир раскололо пополам,
Пришедшее нежданное несчастье.
И каждой половине по делам,
Еще не раз разбитой быть на части.
На мелкие кусочки во Вселенной,
На атомы и ядра по частям,
И души, и сердца через колено,
И судьбы. Этих тоже пополам.
Разгонит ложью в пыль, что правдой было,
Размоется в коллекторы дождем.
Сгорит, что зацепилось и не смыло.
Ослепнет все и ночь не станет днем.
Не суждено двоим друг друга встретить.
Там, где давно уже совсем один,
Врагов не будет и друзей на этом свете.
А у рабов не будет господин,
И каждый в одиночестве шатаясь,
Пытаясь правду обмануть хотя бы раз,
Пред пустотой пустой душою каясь,
Поймет, что уже поздно, не сейчас.
Игорь Го Марат, о.Кипр
"С Богом!"
И звучат колоколами храмы первозданные,
И идут потоком люди, званные – незваные.
Кто-то с просьбой о здоровье, чтобы жить,
Кто-то просто Бога попросить.
В храме ангелы и дух благоговейный,
Запах ладана и лоб помазанный елейный,
Кто-то с Богом говорит, а кто-то молча,
Лоб свой перекрестит, тихо ропщет.
Дух Святый на всех и без разборов,
Укрощая пыл и гордый норов,
Тихо лоб к иконе прислонивший прихожанин, Покаяньем Божий Дух стяжает.
Свечи возжигаются, поплакав воском,
Огоньками в сердце бьются отголоском,
Согревая, освещая мыслями надежды,
Сбрасывая с тела грешные одежды.
А душа очистится молитвою Отца и Слова,
Исповедью с покаяньем снова, снова.
Кто – то блудный сын, пришедший к Богу,
Кто – то пока гордый, но немного.
Кто – то еще лоб перекрестить не смеет,
Бог его научит, если не умеет.
Знаменьем креста излечит душу окаянную
И любовью залатает раны рваные.
И звучат колоколами храмы первозданные,
И кому – то уже голос Бога слышится!
Все мы для Отца любимые его создания!
Всем нам без него не любится, не дышится.
И идут потоком люди, званные – незваные.
Кто-то с просьбой о здоровье, чтобы жить,
Кто-то просто Бога попросить.
В храме ангелы и дух благоговейный,
Запах ладана и лоб помазанный елейный,
Кто-то с Богом говорит, а кто-то молча,
Лоб свой перекрестит, тихо ропщет.
Дух Святый на всех и без разборов,
Укрощая пыл и гордый норов,
Тихо лоб к иконе прислонивший прихожанин, Покаяньем Божий Дух стяжает.
Свечи возжигаются, поплакав воском,
Огоньками в сердце бьются отголоском,
Согревая, освещая мыслями надежды,
Сбрасывая с тела грешные одежды.
А душа очистится молитвою Отца и Слова,
Исповедью с покаяньем снова, снова.
Кто – то блудный сын, пришедший к Богу,
Кто – то пока гордый, но немного.
Кто – то еще лоб перекрестить не смеет,
Бог его научит, если не умеет.
Знаменьем креста излечит душу окаянную
И любовью залатает раны рваные.
И звучат колоколами храмы первозданные,
И кому – то уже голос Бога слышится!
Все мы для Отца любимые его создания!
Всем нам без него не любится, не дышится.
Игорь Го Марат.
"Это Спарта!"
Мир православный в войнах окреп.
Тысячи лет испытаний и боли.
Будь ты святым хранителем скреп,
Воином Бога, Боговой волей.
В час лихолетья, когда не до фарта,
Пламя и дым, закрывающих небо,
Эхом разносится – это же Спарта!
Это же там, кто там не был.
Воинов строй, сплоченный навеки,
Братство сердец и твердого духа,
С дьяволом бьются воины – греки,
С Богом в душе, не за брюхо.
Бьют супостатов, любителей оргий,
Жизни свои, поставив на карту.
Их бережет Святой воин Георгий
Это же греки! Это же Спарта!
С ними Андрей, Святой Благоверный!
С именем этим в огонь и полымя.
Бой их тяжелый, смертельный, но верный!
Воины Веры им имя!
Ангел Хранитель, держа вас в объятьях,
В бой, отправляясь, победы во славу
Он говорит вам: Работайте братья!
Богом дано вам по праву.
Время придет и закончится битва
Свет и любовь залечит все шрамы.
И зазвучат уже с миром молитвы
В новых, построенных вами же, храмах
Тысячи лет испытаний и боли.
Будь ты святым хранителем скреп,
Воином Бога, Боговой волей.
В час лихолетья, когда не до фарта,
Пламя и дым, закрывающих небо,
Эхом разносится – это же Спарта!
Это же там, кто там не был.
Воинов строй, сплоченный навеки,
Братство сердец и твердого духа,
С дьяволом бьются воины – греки,
С Богом в душе, не за брюхо.
Бьют супостатов, любителей оргий,
Жизни свои, поставив на карту.
Их бережет Святой воин Георгий
Это же греки! Это же Спарта!
С ними Андрей, Святой Благоверный!
С именем этим в огонь и полымя.
Бой их тяжелый, смертельный, но верный!
Воины Веры им имя!
Ангел Хранитель, держа вас в объятьях,
В бой, отправляясь, победы во славу
Он говорит вам: Работайте братья!
Богом дано вам по праву.
Время придет и закончится битва
Свет и любовь залечит все шрамы.
И зазвучат уже с миром молитвы
В новых, построенных вами же, храмах
Игорь Го Марат.
Посвящается воинам, находящимся на фронте СВО
"Тогда придет на поле брани воин"
Когда вся нечисть выползет из ада,
И уже смолкнут печи скотобоен,
Чтоб уничтожить дьявола и гадов,
Тогда придет на поле брани воин.
Придет, увидит, как глухи и слепы,
Пороками обросшие созданья,
Что заменили похотью все скрепы,
Которые держали мирозданье.
Когда весь мир погрязнет от разврата
И даже порицаний не достоин,
И ненавидя, брат откажется от брата,
Тогда придет на поле брани воин.
И он услышит только звон монеты
Продажной или алчущей утробы.
Когда растоптаны отцовские заветы,
Когда никто уж не достоин гроба.
Когда вокруг толпа зевак бесполых
Забудет, как наш мир устроен,
И вот запустится кровавый молох,
Тогда придет на поле брани воин.
И слыша голос плачущих младенцев,
Еще в утробе убиенных миром,
Протянет руки, поделившись сердцем,
И прекратятся оргии сатиров.
Когда последних на кресты гвоздями,
А праведный лишь смерти удостоен,
Взорвется мир греховными страстями,
Тогда придет на поле брани воин.
Придет, чтоб отвратить от нас все беды,
Чтоб тьма вдруг озарилась Светом.
И Доброта с Любовью, одержав победу,
Все остальное призвала к ответу
И уже смолкнут печи скотобоен,
Чтоб уничтожить дьявола и гадов,
Тогда придет на поле брани воин.
Придет, увидит, как глухи и слепы,
Пороками обросшие созданья,
Что заменили похотью все скрепы,
Которые держали мирозданье.
Когда весь мир погрязнет от разврата
И даже порицаний не достоин,
И ненавидя, брат откажется от брата,
Тогда придет на поле брани воин.
И он услышит только звон монеты
Продажной или алчущей утробы.
Когда растоптаны отцовские заветы,
Когда никто уж не достоин гроба.
Когда вокруг толпа зевак бесполых
Забудет, как наш мир устроен,
И вот запустится кровавый молох,
Тогда придет на поле брани воин.
И слыша голос плачущих младенцев,
Еще в утробе убиенных миром,
Протянет руки, поделившись сердцем,
И прекратятся оргии сатиров.
Когда последних на кресты гвоздями,
А праведный лишь смерти удостоен,
Взорвется мир греховными страстями,
Тогда придет на поле брани воин.
Придет, чтоб отвратить от нас все беды,
Чтоб тьма вдруг озарилась Светом.
И Доброта с Любовью, одержав победу,
Все остальное призвала к ответу
Игорь Го Марат.
"Не родина"
Сегодня я понял, что не совсем киприот.
Среди говорящих по-русски изгой.
Сожитель как будто. У моря. Не патриот.
Любитель берез, шумных улиц. Не этот прибой.
Фраппэ не вставляет. И сувла – совсем не пельмень.
По-гречески что-то не очень могу говорить.
Здесь все улыбаются, даже если мигрень.
И здесь не бухают, а как бы стараются пить.
Не киприот среди всех киприотов приезжих.
Не очень горжусь. Не наполнилась гордостью грудь.
Мне блинчиков с мясом так хочется прежних
И семечек наших ростовских на масле чуть-чуть.
Мне нравится море, и солнце мне нравится тоже.
Мне здесь хорошо. Ну, почти хорошо. Без обмана.
Но морда моя – все та же российская рожа!
Не стал киприотом. Все тот же русак с Магадана…
Среди говорящих по-русски изгой.
Сожитель как будто. У моря. Не патриот.
Любитель берез, шумных улиц. Не этот прибой.
Фраппэ не вставляет. И сувла – совсем не пельмень.
По-гречески что-то не очень могу говорить.
Здесь все улыбаются, даже если мигрень.
И здесь не бухают, а как бы стараются пить.
Не киприот среди всех киприотов приезжих.
Не очень горжусь. Не наполнилась гордостью грудь.
Мне блинчиков с мясом так хочется прежних
И семечек наших ростовских на масле чуть-чуть.
Мне нравится море, и солнце мне нравится тоже.
Мне здесь хорошо. Ну, почти хорошо. Без обмана.
Но морда моя – все та же российская рожа!
Не стал киприотом. Все тот же русак с Магадана…
Игорь Го Марат.
Сергей Лобанов