Только Осень успела прийти, только хозяйничать принялась, как уже слышит недовольные голоса.
Люди говорят:
– Ах, жалость какая: лето красное кончилось!
Птицы в стаи сбиваются, кричат тоскливо:
– Опять нам лететь на чужбину, за широкие моря, за высокие горы…
Звери лесные ворчат:
– Кончилось житье привольное, опять нам дела-заботы!
Призадумалась Осень.
Люди говорят:
– Ах, жалость какая: лето красное кончилось!
Птицы в стаи сбиваются, кричат тоскливо:
– Опять нам лететь на чужбину, за широкие моря, за высокие горы…
Звери лесные ворчат:
– Кончилось житье привольное, опять нам дела-заботы!
Призадумалась Осень.
"Отчего осень грустна"
– Отчего бы это? – удивляется. – Чем я не по нраву пришлась? И богата, и щедра, и красива – только живи да радуйся! Покажу-ка я нынче себя как следует, потружусь-постараюсь, пускай все довольны останутся.
И за дело взялась.
За лето реки да озера обмелели, ряской и тиной заросли. Осень их до бережков налила, полным-полнехонькими сделала. Остудила воду, от ряски и тины очистила – просвечивает вода до самого донышка.
– Гуси-лебеди, вольные птицы, – Осень говорит, – вот вам подарок от меня! На чистом просторе живите-поживайте, меня добром поминайте!
Взвились гуси-лебеди над прозрачной холодной водою, отвечают:
– Не надо нам, Осень, твоего подарка… Прощай!
И улетели прочь.
Делать нечего, – вышла Осень в поля да луга. На полях – стерня рыжая торчит, на лугах; трава вся выгорела, пожухла. Некрасиво, неприятно…
Сбрызнула Осень поля да луга стеклянной росой, покрыла серебряным инеем. Засверкало все под солнышком, заискрилось. – Хомяки да зайцы, кроты да мыши, – говорит Осень, – вот вам подарок от меня. Любуйтесь-радуйтесь, меня благодарите!
А хомяки да зайцы, кроты да мыши отвечают:
– Не надо нам, Осень, твоего подарка… Ну тебя!
Хомяки в своих кладовых сиднем сидят, зайцы на межах затаились, кроты глубоко в землю ушли, мыши в норы забрались, носа наружу не показывают.
Что поделать, – вошла Осень в леса. Были леса темные, дремучие, стала Осень их просветлять да разреживать. Были леса просто зелеными, – Осень их раскрашивать начала разными красками. У березок листья желтыми сделала, у осинок – красными, у дубков – коричневыми. Все тропки яркой листвой застелила, все болотца пестрыми половичками укрыла. Светло теперь в лесах, пестро, празднично…
– Белки да барсуки, ежи да ласки, лисы да медведи, – говорит Осень, – вот вам от меня подарок. Празднуйте, веселитесь, меня добром поминайте!
А белки, барсуки, ежи, ласки, лисы и медведи отвечают:
– Не надобно твоего подарка, не ходила бы ты лучше сюда…
Не хочет никто веселиться. Белки гнезда конопатят, барсуки норы чистят, ежи подстилку таскают, ласки летнюю шубу на зимнюю меняют, лисы в светлом лесу боятся ходить, а медведи в чащобах рыщут – берлоги себе ищут.
Закручинилась Осень, а в чем беда, – не поймет… Наконец надумала у людей спросить: люди-то уж все на свете знают и, конечно, ответят: почему никто приходу Осени не радуется?
Пришла к людям, говорит:
– Уж я ли не старалась, я ли не работала! Всем одарила, чем могла, а доброго слова так и не услышала…
А люди кутаются в теплые одежды, усмехаются:
– Да, – говорят, – Осень, всем ты взяла: и красива, и богата, и мастерица-рукодельница. Все у тебя есть, только тепла маловато!
– А где взять мне тепла, у кого попросить?
– У кого, как не у ясного Солнышка!
С той поры и просит Осень у Солнышка тепла. Пока нету Солнца, – хнычет Осень, плачет, льет холодные слезы.
А как выйдет на небо Солнышко, – перестает плакать, улыбнется.
Тут-то ее и похвалят.
И за дело взялась.
За лето реки да озера обмелели, ряской и тиной заросли. Осень их до бережков налила, полным-полнехонькими сделала. Остудила воду, от ряски и тины очистила – просвечивает вода до самого донышка.
– Гуси-лебеди, вольные птицы, – Осень говорит, – вот вам подарок от меня! На чистом просторе живите-поживайте, меня добром поминайте!
Взвились гуси-лебеди над прозрачной холодной водою, отвечают:
– Не надо нам, Осень, твоего подарка… Прощай!
И улетели прочь.
Делать нечего, – вышла Осень в поля да луга. На полях – стерня рыжая торчит, на лугах; трава вся выгорела, пожухла. Некрасиво, неприятно…
Сбрызнула Осень поля да луга стеклянной росой, покрыла серебряным инеем. Засверкало все под солнышком, заискрилось. – Хомяки да зайцы, кроты да мыши, – говорит Осень, – вот вам подарок от меня. Любуйтесь-радуйтесь, меня благодарите!
А хомяки да зайцы, кроты да мыши отвечают:
– Не надо нам, Осень, твоего подарка… Ну тебя!
Хомяки в своих кладовых сиднем сидят, зайцы на межах затаились, кроты глубоко в землю ушли, мыши в норы забрались, носа наружу не показывают.
Что поделать, – вошла Осень в леса. Были леса темные, дремучие, стала Осень их просветлять да разреживать. Были леса просто зелеными, – Осень их раскрашивать начала разными красками. У березок листья желтыми сделала, у осинок – красными, у дубков – коричневыми. Все тропки яркой листвой застелила, все болотца пестрыми половичками укрыла. Светло теперь в лесах, пестро, празднично…
– Белки да барсуки, ежи да ласки, лисы да медведи, – говорит Осень, – вот вам от меня подарок. Празднуйте, веселитесь, меня добром поминайте!
А белки, барсуки, ежи, ласки, лисы и медведи отвечают:
– Не надобно твоего подарка, не ходила бы ты лучше сюда…
Не хочет никто веселиться. Белки гнезда конопатят, барсуки норы чистят, ежи подстилку таскают, ласки летнюю шубу на зимнюю меняют, лисы в светлом лесу боятся ходить, а медведи в чащобах рыщут – берлоги себе ищут.
Закручинилась Осень, а в чем беда, – не поймет… Наконец надумала у людей спросить: люди-то уж все на свете знают и, конечно, ответят: почему никто приходу Осени не радуется?
Пришла к людям, говорит:
– Уж я ли не старалась, я ли не работала! Всем одарила, чем могла, а доброго слова так и не услышала…
А люди кутаются в теплые одежды, усмехаются:
– Да, – говорят, – Осень, всем ты взяла: и красива, и богата, и мастерица-рукодельница. Все у тебя есть, только тепла маловато!
– А где взять мне тепла, у кого попросить?
– У кого, как не у ясного Солнышка!
С той поры и просит Осень у Солнышка тепла. Пока нету Солнца, – хнычет Осень, плачет, льет холодные слезы.
А как выйдет на небо Солнышко, – перестает плакать, улыбнется.
Тут-то ее и похвалят.
Эдуард Шим
***