Предисловие
к номеру
к номеру
В трудные времена, которые никак не хотят нас отпустить, поговорим об одном из самых сложных нравственных навыков. О чуть ли не единственном способе не сгинуть, не изменить себе и выжить, в первую очередь морально, – об умении прощать. И о покаянии.
Все проходит. Все войны заканчиваются. Но тем, кому достанется жить дальше, в любом случае придется делать свой выбор. Чтобы не сгореть в агонии волны ненависти – к врагам и к бывшим друзьям – мы вспомним о спасительной возможности простить. Она дает шанс освободиться от тяготы сомнения и напряжения, не оставаться запертым в своей боли.
Означает ли прощение, что мы забываем или оправдываем обиду, которую нам нанесли? Нет. Но умение отпустить, вытравить обиду из сердца и жить дальше есть удел смелых и сильных. Слабые выбирают путь мщения. Но вот, что интересно: нам никогда не будет стыдно за то, что мы кого-то простили. А вот о порывах мести раскаиваются почти всегда.
«Жить в мире, где никому не будет прощения, где все обречены на проклятье, – все равно, что жить в аду», – писал Милан Кундера. Но нам с вами завещано совсем иное. Накормить голодного, напоить жаждущего, успокоить плачущего, помирить враждующих, навестить больных и одиноких – таковы заветы Святого Евангелия, по которым надлежит жить во все времена. Помня, что мы никому не сможем простить больше, чем Бог уже простил нам.
Означает ли прощение, что мы забываем или оправдываем обиду, которую нам нанесли? Нет. Но умение отпустить, вытравить обиду из сердца и жить дальше есть удел смелых и сильных. Слабые выбирают путь мщения. Но вот, что интересно: нам никогда не будет стыдно за то, что мы кого-то простили. А вот о порывах мести раскаиваются почти всегда.
«Жить в мире, где никому не будет прощения, где все обречены на проклятье, – все равно, что жить в аду», – писал Милан Кундера. Но нам с вами завещано совсем иное. Накормить голодного, напоить жаждущего, успокоить плачущего, помирить враждующих, навестить больных и одиноких – таковы заветы Святого Евангелия, по которым надлежит жить во все времена. Помня, что мы никому не сможем простить больше, чем Бог уже простил нам.
Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина…
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
все отдано тихой и темною нивой…
Все чаще от взгляда бываю счастливой,
все реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю…
И все же, любовь моя, где ты, аукнемся, где ты? А рощи безмолвны, а звезды все строже…
Вот видишь – проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться… …
А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина…
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
все отдано тихой и темною нивой…
Все чаще от взгляда бываю счастливой,
все реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю…
И все же, любовь моя, где ты, аукнемся, где ты? А рощи безмолвны, а звезды все строже…
Вот видишь – проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться… …
А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.
Ольга Берггольц
Милосердие к ближнему и вера в Бога были основой воспитания российского общества вплоть до 1917 года, а благотворительность – в самом широком смысле – была нравственной обязанностью православного человека. Кроме того, подвижничество членов императорской семьи на поприще благотворительности, несомненно, послужило примером, и в конце ХIX века филантропия в России получила массовое развитие: в деревнях открывались общества призрения для крестьян, ясли-приюты, различные земские организации; в городах была налажена система попечительства о бедных. Здравоохранение, образование, культура опирались на частную инициативу. Всем известны имена уважаемых в обществе филантропов того времени – Мамонтов, Морозов, Третьяков… О Софье Владимировне Паниной сегодня мало кто знает, а ведь в начале XX века это была одна из известнейших женщин, имевших огромную популярность среди не только образованной публики, но и низших слоев населения Петрограда.